panlog πάντα διὰ πάντων
तत् त्वम् असि
جهان است ل
СакралSacral ФинансыFinances ЛитературыLiterature ИскусстваArt НовостиNews Eng / RusEng / Rus
СправкиInfo ОтраслиIndustries СоциомирыSocial world НаукиScience ДобавитьAdd МыWe


- Информация / Мы / ДОКУМЕНТЫ ПАНЛОГА / 2021-10-10 Элохим ("множество высших сил"), правоверный Софт-Актёр и хайдеггеровское Dasein /

2021-10-10 Элохим ("множество высших сил"), правоверный Софт-Актёр и хайдеггеровское Dasein2021-10-10 Элохим ("множество высших сил"), правоверный Софт-Актёр и хайдеггеровское Dasein



 

Элохим ("множество высших сил"), правоверный Софт-Актёр и хайдеггеровское Dasein

В первой книге древнееврейской Торы и христианской Библии указано (синодальный перевод), что в шестой День Творения "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Бытие 1: 26, 27). Отметим, что Бог Творения говорит "по образу Нашему", а не "по образу Моему". Не "Я", а "Мы" в Начале, а в Конце свидетельствует Бог Преображения "Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель" (Откровение святого Иоанна Богослова 1:8). В оригинале библейский Бог Начала назван "Элохим", что буквалистски значит "множество высших сил", ибо корень слова «Элохим» - «эль» (ивритское אל‎, «бог»), морфологически это слово Элоаh (ивритское אלוה‎) с окончанием множественного числа и с начальной буквой ивритская Алеф (ср. древнегреческая Альфа). В богоподобном человеке моменты множественности с Альфа (Алеф) и Омега тоже должен быть существенными.

Слова «Эль» (אל‎) и «Элоха» (אלוה‎) соответствуют имени «Аллах» в арабском языке (например, в Коране) и имени «Alah» или «Alaha» в арамейском. Если каждая иврит-буква сопряжена с числом, как принято, например, в каббале, то, складывая числовые значения букв (например, Алеф = 1), которыми записывается слово, получаем сумму-ключ-код этого слова (метод гематрии), что позволяет сопоставлять "по множеству" разные вроде бы сущности. Это правило применимо и к целым фразам. Если слова имеют одинаковое числовое значение, то считается, что между ними существует скрытая связь, даже если смыслы этих слов существенно различаются. Так, слова «змий» (נחש), «мессия» (משיח), «восстановленный, обновленный» (מחודש) имеют числовой эквивалент 358, есть о чём подумать. Сумма букв в слове «Элохим» (אלהים) равна 1+30+5+10+40=86, и сумма букв в слове «Природа» (הטבע‎, ха-Тева), под которой подразумевается всё Мироздание, равна также 5+9+2+70=86, и факт «Элохим — гематрия ха-Тева (Природа)» означает, что за Элохим и Природой кроется один и тот же духовный объект, и его наполнение зависит от восприятия окружающего мира.

Прародители через Грехопадение смогли постичь "множественность" внутри себя, расщепившись на субъект и объект и обретя самоосознание. И "открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги" (Бытие 3:7). Ранее человек мог давать имена внешним вещам, это зародыш субъект-объектного отношения, но взглянуть на самого себя изнутри позволил прорыв в новые измерения субъектности, откуда открылась и нагота Зла, и долженствование Добра? "И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло" (Бытие 3:22). Через какие же ментальные обретения прорвался Адам от Богоподобия к Богоравенству?

Бог-Элохим - не бородатый дядька на облаке, а перекликающаяся с Архэ-Писанием (arche-ecriture) Жака Деррида некая, обращаясь к информационной терминологии, Архипрограмма бытия сущего, в теологии Бог-Логос. Библейское Писание (Евангелие от Иоанна) гласит - "1 В начале было Слово /Логос/, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2 Оно было в начале у Бога. 3 Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. 4 В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. 5 И свет во тьме светит, и тьма не объяла его". Доктор философских наук индолог и театровед Наталия Васильевна Исаева в книге "Слово, творящее мир. От ранней веданты к кашмирскому шиваизму: Гаудапада, Бхартрихари, Абхинавагупта" (Москва: Ладомир, 1996. - 271 с.) выявляет высшую энергийно-онтологическую реальность, которая, будто компьютерная программа, "с завидным упорством бесконечно воспроизводит все ту же структуру", и указывает, что высшее начало Брахман "отождествляется с внутренней вибрацией высшей Речи", и "мир развертывается благодаря пульсации, "мерцанию" этого узора", причем Брахман "всегда готов вспыхнуть в виде четырехчленной динамичной структуры" (с. 109). Естественно, творческие оргазмы Брахмана схожи с привычными эротическими, и "высший Брахман (или высшая Речь), напрягаясь собственными внутренними потенциями (sakti), начинает внезапно раскалываться изнутри" (с. 113).

"Раскалывание" Бога изнутри воспроизводится и "внутри" Адама, прорвавшегося через Грехопадение от Богоподобия к Богоравенству, так что "субъектность" человека изначально не одномерна в смысле простой оппозиции "субъект-объект", а более многомерна, что заводит в тупик "одномерников" и даже приводит к концепциям "бессубъектности". На самом деле, несмотря на многомерность человеческой субъектности, она выражается средствами языка, если брать его тоже многомерно.

Вот как в философии мимансы определяется Бог (в обоих смыслах — как Демиурга и как объекта веры): «Бог есть имя (или, скорее, грамматическая функция именования), конструируемое при помощи дательного падежа». "Почему?", - вопрошает известный советско-американский индолог Давид Беньяминович Зильберман (1938 - 1977), - Да потому, что жертвоприношения «даются» ему" (Зильберман Д.Б. Генезис значения в философии индуизма. Москва: Эдиториал УРСС, 1998, с. 111-112).

"Итак, - продолжает мыслитель, - реальное существование Бога не важно в данном случае; намного важнее то значение, которое приписывается Богу в ситуации дарения.

Еще пример: «Долг каждого (твоя обязанность) состоит в жертвоприношении». Это предложение содержится в Ведах и потому рассматривается как достаточное для признания существования эмпирического ego. Ответственность, истина, мораль, и прочие атрибуты человеческой деятельности существуют лишь постольку, поскольку индивид данного общества правильно воспринимает смысл вышеприведенного высказывания, применительно к которому он выступает лишь в роли грамматического субъекта. В противном случае это ведическое предложение бессмысленно. Каждый индивид должен выводить факт своего собственного существования, свои моральные обязательства, нормы поведения и т. п. не из своего осознания (по типу cogito) мира, а из своей способности воспринять ведическую фразу: «Жертвуй!» как безусловный приказ, и только затем толковать ее, посредством «императивной грамматики», как смысл своих действий. Теория «категорического императива» проистекает в данном случае не из рассуждений относительно морали, как в кантовском случае, а из восприятия ведического текста.

В том же аспекте следует понимать и идею свободы как «осознанной необходимости» в мимансе. Эта формула, Sabaraswamin, дословно совпадает с гегелевской, и в этом смысле может считаться ее «гомологом». Вообще вся миманса может интерпретироваться в качестве концептуального «гомолога» гегельянства, с тем лишь различием, что ее «объективная реальность» есть мышление о Ведах, тогда как гегелевское — мышление о мышлении" (Там же, с. 112).

В индийской философии и соответственно в индуизме и буддизме сформулированы ключевые положения Правой Веры, в том числе "многомерность", "множественность" и "коллективность" того, что выражают глубинную суть субъектности, а европейская философия Нового Времени (Модерна) до недавних пор акцентировала "одномерную" проекцию субъект-объектного отношения (внутренний субъект человека познает внешний объект мира, включая человеческое тело и нейропсихологические механизмы мышления). В индийской философии эта проекция является исходной и азбучной, как арифметическое 2х2=4, но открывающая ступени к высшей математике субъектности. "Когда ведические термины, - отмечает Давид Зильберман, - вместе с их предполагаемыми до-ведическими референтами из мира вещей были превращены в «предметы-знания,-известные-посредством-коллективного-мышления», еще ничего не было ясно относительно их значений. По сути, всем этим терминам без исключения было присвоено значение «практического прецедента» их упоминания в Ведах, что нашло свое отражение в «производном» (= философском) мифе: слова были у истоков мира, они инициировали творение, когда были произнесены и поняты Богом; усилие понимания превратило их в мысли Бога — и тогда Бог-Демиург создал вещи, такими, как он их понял из услышанного (слов). Затем эти вещи превратились в слова опять — когда словами овладели люди" (с. 111).

Как вещи от Архипрограммы Бога-Демиурга превратились через человеческую субъектность опять в слова, но уже человеческого языка - вопрос вопросов современной мировой философии. Так, известна программа Эдмунда Гуссерля "Назад к вещам!", сформулированная на заре феноменологического движения. Въедливый анализ познания и стремление прорваться к трансцендентальному первозданному привел Гуссерля сначала к видению "интерсубъектного мира", в котором субъекты эго через Другого сопряжены друг с другом как монады Лейбница в "предустановленной гармонии" (см. выше гематрия Элохим-Природа). Философия, как и в Индии, предстает как коллективная интеллектуальная деятельность, но сам субъект способен расщепляться в себе, и субъекты данного эго способны в модализирующих актах самовопрошания-самосомнения вступать друг с другом в субъект-субъектные отношения, пребывая в одном "мозге". Гуссерль признавался:

"«“Много-эго-тизм” , лежащий в природе сомневающегося и модализованного сознания — это разногласие “Я” с самим собой. Здесь речь не идет более о простом явлении расщепления восприятия, но о разногласии “Я” с собою самим, хотя разногласие очевидно основывается на пассивных обстоятельствах этого расщепления и мотивируется ими. Сейчас “Я” не в ладах с собой, он в инакомыслии с собой, коль скоро он склонен верить то в то, то в это. Затем, эта склонность не просто обозначает аффективный порыв к привлекательным возможностям; скорее, они привлекают меня в их бывании, и я прохаживаюсь то с одной, то с другой, в модусе личного решения, придаю валидность то одной, то другой своим активным занятием позиции, которое, конечно, всякий раз оказывается затруднительным. Это “прохаживание” “Я” мотивировано весом самих возможностей. Из этих влекущих возможностей проистекает тенденция к суждению, которой я активно следую в течение некоторого времени и чем привносится как бы моментальное личное решение с моей стороны в ее пользу. Но затем, вследствие эффективных притязаний иных возможностей, я увязаю... “Я” как бы проходит полпути к достижению, но не в силах преодолеть весь путь к твердой решимости или убеждению» (Husserl E. Experience and Judgment. Evanston: Northwestern University Press, 1973, p. 303).

Многосубъектность-многоролевость в одном "Я" - предусловие существования вопрошающе-сомневающегося человека, который предстает актером, способным играть различные роли. Эта известная ещё древним грекам истина шаблонна, но надо её помнить философствующему. Вильям Шекспир сформулировал в комедии "Как вам это понравится" (1600) - "Весь мир - театр. В нём женщины, мужчины - все актёры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль".

Француз Ги Дебор в книге "Общество спектакля" (1967) отметил, что благодаря развитию экономики появилось множество социальных ролей и потребляемых объектов, и мир все больше утрачивает непосредственность, оттесняясь в представление. Но Шопенгауэр в книге "Мир как воля и представление" (1818) показал, что именно представление непосредственно, а вот воля непредставима как "вещь в себе" и манифестируется опосредственно, и беды человека не от избытка представления и потребления, а от обезволивания, утраты воли к жизни и борьбе. Высшая же роль человека - жертвоприносителя-хотара, исполнителя Высшей Воли.

Актёр способен как бы перевоплощаться из одной роли в другую, импровизируя при исполнении замыслов Драматурга и Режиссера. О сути Актёра и его ролях в Мировой Мистерии - много текстов, я начинал с постижения откровений великого русского композитора и исполнителя Александра Николаевича Скрябина (1872-1915). Вдохновившись философией индуизма и находясь под впечатлением представлений индуистского Балийского театра в Париже в 1931 году, переосмыслил суть человеческой субъектности и попытался воплотить "универсальное жизнетворчество" через "расщепление" актерского самосознания и сотворение Двойника французский революционер театра Антонен Арто (1896-1948). Бог-Слово (Логос) сопряжен с человеческим "Тотальным Актёром", обладающим теургической мощью жестокости и магическим заклинанием слова и жеста пробуждающим субъектность зрителя вплоть до экзорцизма и воскрешения. Демиург для Арто - это, предвосхищая Деррида, "Речь до слов" (Parole d'avant les mots). Его Двойник схож с Другим в теории интерсубъекности Гуссерля. Его последователи поляк Ежи Гротовский (1933-1999) и Анатолий Васильев в России ныне всемирно-авторитетны. Вышеупомянутая индолог Наталия Исаева - его знаток. Читаем одну из доковидных заметок - Анатолий Васильев и Наталия Исаева представят новое издание знаменитой книги Арто (11 ноября 2018 года):

"Журнал ТЕАТР. публикует отрывок из книги: «Жестокость не является чем-то, что накладывается на мою мысль дополнительно; она всегда там пребывала: мне просто нужно было её осознать. Я употребляю слово «жестокость» в смысле жизненной жажды, космической суровости и неумолимой необходимости, в гностическом смысле жизненного водоворота, пожирающего сумерки, в смысле той муки, без неотвратимой неизбежности которой жизнь не могла бы осуществляться… Сокрытый бог [Le dieu caché], когда он творит, подчиняется жестокой необходимости творения, которая навязана ему самому, он не может не творить, а значит, не может не допускать в самом центре свободно избираемого водоворота добра некого зернышка зла, которое все более и более сокращается, все более и более исчезает. И театр в смысле непрестанного акта творения, цельного магического действия, подчиняется этой необходимости. Пьеса, где не будет этой воли, этой слепой жажды жизни, способной перешагнуть через что угодно, проглядывающей в каждом жесте и в каждом движении, отчасти даже превосходящей само это действие, – такая пьеса останется попросту бесполезной и неудачной».

Из последних текстов о эсхатологически-теургическом предназначении Тотального Актёра назову книгу Вячеслава Геннадьевича Манягина "Один день Дениса Ивановича. Хроники конца света" (Москва: Книжный мир, 2019. - 320 с.), особо глава "Боготрон", однако концепция и готовящееся программное обеспечение Софт-Актёр нашей глобальной информационно-репутационной ИТ-системе ПАНЛОГ (http://panlog.com) нацелена на реализацию-конкретизацию программы многосубъектности. ПАНЛОГ в первом приближении напоминает английскую Книгу Страшного Суда (Domesday Book, 1086), поскольку тоже инвентаризирует-каталогизирует все имеющиеся под рукой недвижимые и движимые объекты сущего, однако будет способен с помощью уже созданных ИТ-средств виртуальных аватар и дополненной реальности и в конце концов Софт-Актёр воскрешать прошлое (включая умерших), воспроизводить зримо-наглядно судьбы объектов во времени. Самое же главное - уже размещенный в Сети ПАНЛОГ является зародышем той Архипрограммы бытия сущего (Бог-Слово), которая через высший акт Богосаможертвоприношения сопрягает Точку Омега Конца с Точкой Алеф Начала (Круг Времени = Вечное Возвращение).

Воскресшие к Судному Дню через панлоговское ПО Софт-Актёр мертвые сортируются Сплотом Правоверных или к аду, или к раю. Для верификации создаваемой сплотниками Архипрограммы бытия сущего, которая до них реализовывалась в прошлом и заново запускается в будущее через Богосаможертвоприношение, необходимо воскресение прошлого и прежде всего умерших людей, приобщившихся за прошедшие с Грехопадения годы к самосознанию-субъектности. Избраннический Сплот сам себя программирует как предназначенный для Царствия Небесного. Каждый избранный сплотник после Богосаможертвоприношения сохраняет "семя" своей индивидуальной субъектности, а Сплот обретает статус демиургического Элохим ("множество высших сил") с многомерной закодированной субъектностью. И человек, созданный по образу и подобию Элохим, несет в себе "семена" этой многомерности. Корреляция или лейбницевская "предустановленная гармония" Элохим-Природа изначальна. Развертываясь во времени, бытие сущего проходит через предусмотренные Архипрограммой точки ввода-вызова-запуска вплоть до срединной точки Грехопадения, когда рождается многомерная субъектность на Земле.

Теперь понятнее, чем "одномерное" субъект-объектное отношение, вроде бы очевидное после Грехопадения, отличается от хайдеггеровского Dasein. Впрочем, об этом много написано, важен более-менее адекватный перевод на русский язык. Da - не просто здесь-тут, а аффирмативно-аффективное Да!, как повелительно в Торе восклицает Элохим - "Да будет свет!" (Брейшит 1:3), причем в духе "аффективного атлетизма" Арто. Sein не упокоительное "бытие", как в синодальном переводе Библии, а отглагольное существительное Быть - и тогда Dasein лучше переводить Да-Быть. Человеческое через Грехопадение своей свободной волей низводит Божественное в себя, становясь Богоравным.

Столкнувшись с недостаточностью "одномерной" субъектности, Гуссерль в растерянности жаловался, что (цитировал выше) "Сейчас “Я” не в ладах с собой, он в инакомыслии с собой, коль скоро он склонен верить то в то, то в это. Затем, эта склонность не просто обозначает аффективный порыв к привлекательным возможностям; скорее, они привлекают меня в их бывании, и я прохаживаюсь то с одной, то с другой, в модусе личного решения, придаю валидность то одной, то другой своим активным занятием позиции, которое, конечно, всякий раз оказывается затруднительным. Это “прохаживание” “Я” мотивировано весом самих возможностей". Гуссерлевское самосомневающееся "Я" "прохаживается" по числовому ряду от позиции-модуса 1 к позиции-модусу 2 и т.д., не заякориваясь. А Хайдеггер, "снимая" эту проблему неодномерной субъектности, проанализировал феномен вопрошания и сущее, способное спрашивать. "Это сущее, которое мы сами всегда суть и которое среди прочего обладает бытийной возможностью спрашивания, мы терминологически схватываем как Dasein" (Бытие и время, с. 7).

Хотя вопрошание и сомнение являются предпосылками всякой субъектности, в том числе "одномерной", Хайдеггер разводит термины Dasein и субъект, чтобы избежать терминологической путаницы. Dasein охватывает-интегрирует все позиции-модусы числового ряда субъектного "Я", в которых запутался Гуссерль, и предстает выше этого "числового ряда" и выражает его "мощность", подобно трансфинитному (Бесконечному) кардинальному числу алеф (ℵ) в теории множеств Кантора (напомним, что алеф - первая буква имени Элохим, "множества высших сил"). Dasein не в ряду, а из ряда вон, вбирая ряд в себя.

Многомерный Dasein не исключает "одномерные" субъект-объектные отношения, но позволяет возвысить Мы над индивидуалистическим Я. В докладе "Время мирообраза" (Die Zeit des Weltbildes, 1938) говорит Хайдеггер о сути субъектного прорыва Нового Времени (Модерна) т о приоритете Мы над Я - "Лишь поскольку - и насколько - человек вообще и по существу стал субъектом, перед ним как следствие неизбежно встает настоятельный вопрос, хочет ли и должен ли человек быть субъектом, - каковым в качестве новоевропейского существа он уже является, - как ограниченное своей прихотью и отпущенное на собственный произвол Я или как общественное Мы, как индивид или как общность, как лицо внутри социума или как рядовой член в организации, как государство и нация и как народ или как общечеловеческий тип новоевропейского человека. Только когда человек уже стал в своем существе субъектом, возникает возможность скатиться к уродству субъективизма в смысле индивидуализма. Но и опять же только там, где человек остается субъектом, имеет смысл усиленная борьба против индивидуализма и за общество как желанный предел всех усилий и всяческой полезности" (Хайдеггер М. Время картины мира // Время и бытие: Статьи и выступления / Перевел с немецкого Бибихин В.В. - Москва: Республика, 1993, с. 51).

Упорядочивая в одном бытийном фокусе-локусе кантовскую, гегелевскую, гуссерлевскую аналитику знания, сознания и самосознания, Хайдеггер через рассмотрение "динамичной" взаимосопряженности Sein и Dasein в их внутримирном бытийствовании Seiende открыл фундаментально-онтологический подступ к измерениям "небесного" Элохим ("множество высших сил") и "земной" человеческой Богоравности. Эти измерения мерцают в "окнах" языка, который, по Хайдеггеру, есть "дом Бытия" ("Sprache ist das Haus des Seins"). В русском языке ключевым значением выделяется корень "мет", сопряженный с исходным глаголожестом (как в театре Арто) "метать". Наш исходный прапредок, научившись метать камень и затем копьё, проявлял прицельность-интенциональность как проблеск прасубъектности и трансцендетирования. Волевой "динамизм" в троице Sein-Dasein-Seiende отсвечивает в терминах, производных от корня "мет", и даже простирается на половой акт, гомологичный деургическому - "метать икру", "кидать /метать/ палку" и т.п. Подробнее см. мой трактат "Постигая Хайдеггера" (2003, с. 68), а также готовящуюся к публикации мою следующую заметку.
 

Элохим ("множество высших сил"), правоверный Софт-Актёр и хайдеггеровское Dasein

В первой книге древнееврейской Торы и христианской Библии указано (синодальный перевод), что в шестой День Творения "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их" (Бытие 1: 26, 27). Отметим, что Бог Творения говорит "по образу Нашему", а не "по образу Моему". Не "Я", а "Мы" в Начале, а в Конце свидетельствует Бог Преображения "Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель" (Откровение святого Иоанна Богослова 1:8). В оригинале библейский Бог Начала назван "Элохим", что буквалистски значит "множество высших сил", ибо корень слова «Элохим» - «эль» (ивритское אל‎, «бог»), морфологически это слово Элоаh (ивритское אלוה‎) с окончанием множественного числа и с начальной буквой ивритская Алеф (ср. древнегреческая Альфа). В богоподобном человеке моменты множественности с Альфа (Алеф) и Омега тоже должен быть существенными.

Слова «Эль» (אל‎) и «Элоха» (אלוה‎) соответствуют имени «Аллах» в арабском языке (например, в Коране) и имени «Alah» или «Alaha» в арамейском. Если каждая иврит-буква сопряжена с числом, как принято, например, в каббале, то, складывая числовые значения букв (например, Алеф = 1), которыми записывается слово, получаем сумму-ключ-код этого слова (метод гематрии), что позволяет сопоставлять "по множеству" разные вроде бы сущности. Это правило применимо и к целым фразам. Если слова имеют одинаковое числовое значение, то считается, что между ними существует скрытая связь, даже если смыслы этих слов существенно различаются. Так, слова «змий» (נחש), «мессия» (משיח), «восстановленный, обновленный» (מחודש) имеют числовой эквивалент 358, есть о чём подумать. Сумма букв в слове «Элохим» (אלהים) равна 1+30+5+10+40=86, и сумма букв в слове «Природа» (הטבע‎, ха-Тева), под которой подразумевается всё Мироздание, равна также 5+9+2+70=86, и факт «Элохим — гематрия ха-Тева (Природа)» означает, что за Элохим и Природой кроется один и тот же духовный объект, и его наполнение зависит от восприятия окружающего мира.

Прародители через Грехопадение смогли постичь "множественность" внутри себя, расщепившись на субъект и объект и обретя самоосознание. И "открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги" (Бытие 3:7). Ранее человек мог давать имена внешним вещам, это зародыш субъект-объектного отношения, но взглянуть на самого себя изнутри позволил прорыв в новые измерения субъектности, откуда открылась и нагота Зла, и долженствование Добра? "И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло" (Бытие 3:22). Через какие же ментальные обретения прорвался Адам от Богоподобия к Богоравенству?

Бог-Элохим - не бородатый дядька на облаке, а перекликающаяся с Архэ-Писанием (arche-ecriture) Жака Деррида некая, обращаясь к информационной терминологии, Архипрограмма бытия сущего, в теологии Бог-Логос. Библейское Писание (Евангелие от Иоанна) гласит - "1 В начале было Слово /Логос/, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2 Оно было в начале у Бога. 3 Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. 4 В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. 5 И свет во тьме светит, и тьма не объяла его". Доктор философских наук индолог и театровед Наталия Васильевна Исаева в книге "Слово, творящее мир. От ранней веданты к кашмирскому шиваизму: Гаудапада, Бхартрихари, Абхинавагупта" (Москва: Ладомир, 1996. - 271 с.) выявляет высшую энергийно-онтологическую реальность, которая, будто компьютерная программа, "с завидным упорством бесконечно воспроизводит все ту же структуру", и указывает, что высшее начало Брахман "отождествляется с внутренней вибрацией высшей Речи", и "мир развертывается благодаря пульсации, "мерцанию" этого узора", причем Брахман "всегда готов вспыхнуть в виде четырехчленной динамичной структуры" (с. 109). Естественно, творческие оргазмы Брахмана схожи с привычными эротическими, и "высший Брахман (или высшая Речь), напрягаясь собственными внутренними потенциями (sakti), начинает внезапно раскалываться изнутри" (с. 113).

"Раскалывание" Бога изнутри воспроизводится и "внутри" Адама, прорвавшегося через Грехопадение от Богоподобия к Богоравенству, так что "субъектность" человека изначально не одномерна в смысле простой оппозиции "субъект-объект", а более многомерна, что заводит в тупик "одномерников" и даже приводит к концепциям "бессубъектности". На самом деле, несмотря на многомерность человеческой субъектности, она выражается средствами языка, если брать его тоже многомерно.

Вот как в философии мимансы определяется Бог (в обоих смыслах — как Демиурга и как объекта веры): «Бог есть имя (или, скорее, грамматическая функция именования), конструируемое при помощи дательного падежа». "Почему?", - вопрошает известный советско-американский индолог Давид Беньяминович Зильберман (1938 - 1977), - Да потому, что жертвоприношения «даются» ему" (Зильберман Д.Б. Генезис значения в философии индуизма. Москва: Эдиториал УРСС, 1998, с. 111-112).

"Итак, - продолжает мыслитель, - реальное существование Бога не важно в данном случае; намного важнее то значение, которое приписывается Богу в ситуации дарения.

Еще пример: «Долг каждого (твоя обязанность) состоит в жертвоприношении». Это предложение содержится в Ведах и потому рассматривается как достаточное для признания существования эмпирического ego. Ответственность, истина, мораль, и прочие атрибуты человеческой деятельности существуют лишь постольку, поскольку индивид данного общества правильно воспринимает смысл вышеприведенного высказывания, применительно к которому он выступает лишь в роли грамматического субъекта. В противном случае это ведическое предложение бессмысленно. Каждый индивид должен выводить факт своего собственного существования, свои моральные обязательства, нормы поведения и т. п. не из своего осознания (по типу cogito) мира, а из своей способности воспринять ведическую фразу: «Жертвуй!» как безусловный приказ, и только затем толковать ее, посредством «императивной грамматики», как смысл своих действий. Теория «категорического императива» проистекает в данном случае не из рассуждений относительно морали, как в кантовском случае, а из восприятия ведического текста.

В том же аспекте следует понимать и идею свободы как «осознанной необходимости» в мимансе. Эта формула, Sabaraswamin, дословно совпадает с гегелевской, и в этом смысле может считаться ее «гомологом». Вообще вся миманса может интерпретироваться в качестве концептуального «гомолога» гегельянства, с тем лишь различием, что ее «объективная реальность» есть мышление о Ведах, тогда как гегелевское — мышление о мышлении" (Там же, с. 112).

В индийской философии и соответственно в индуизме и буддизме сформулированы ключевые положения Правой Веры, в том числе "многомерность", "множественность" и "коллективность" того, что выражают глубинную суть субъектности, а европейская философия Нового Времени (Модерна) до недавних пор акцентировала "одномерную" проекцию субъект-объектного отношения (внутренний субъект человека познает внешний объект мира, включая человеческое тело и нейропсихологические механизмы мышления). В индийской философии эта проекция является исходной и азбучной, как арифметическое 2х2=4, но открывающая ступени к высшей математике субъектности. "Когда ведические термины, - отмечает Давид Зильберман, - вместе с их предполагаемыми до-ведическими референтами из мира вещей были превращены в «предметы-знания,-известные-посредством-коллективного-мышления», еще ничего не было ясно относительно их значений. По сути, всем этим терминам без исключения было присвоено значение «практического прецедента» их упоминания в Ведах, что нашло свое отражение в «производном» (= философском) мифе: слова были у истоков мира, они инициировали творение, когда были произнесены и поняты Богом; усилие понимания превратило их в мысли Бога — и тогда Бог-Демиург создал вещи, такими, как он их понял из услышанного (слов). Затем эти вещи превратились в слова опять — когда словами овладели люди" (с. 111).

Как вещи от Архипрограммы Бога-Демиурга превратились через человеческую субъектность опять в слова, но уже человеческого языка - вопрос вопросов современной мировой философии. Так, известна программа Эдмунда Гуссерля "Назад к вещам!", сформулированная на заре феноменологического движения. Въедливый анализ познания и стремление прорваться к трансцендентальному первозданному привел Гуссерля сначала к видению "интерсубъектного мира", в котором субъекты эго через Другого сопряжены друг с другом как монады Лейбница в "предустановленной гармонии" (см. выше гематрия Элохим-Природа). Философия, как и в Индии, предстает как коллективная интеллектуальная деятельность, но сам субъект способен расщепляться в себе, и субъекты данного эго способны в модализирующих актах самовопрошания-самосомнения вступать друг с другом в субъект-субъектные отношения, пребывая в одном "мозге". Гуссерль признавался:

"«“Много-эго-тизм” , лежащий в природе сомневающегося и модализованного сознания — это разногласие “Я” с самим собой. Здесь речь не идет более о простом явлении расщепления восприятия, но о разногласии “Я” с собою самим, хотя разногласие очевидно основывается на пассивных обстоятельствах этого расщепления и мотивируется ими. Сейчас “Я” не в ладах с собой, он в инакомыслии с собой, коль скоро он склонен верить то в то, то в это. Затем, эта склонность не просто обозначает аффективный порыв к привлекательным возможностям; скорее, они привлекают меня в их бывании, и я прохаживаюсь то с одной, то с другой, в модусе личного решения, придаю валидность то одной, то другой своим активным занятием позиции, которое, конечно, всякий раз оказывается затруднительным. Это “прохаживание” “Я” мотивировано весом самих возможностей. Из этих влекущих возможностей проистекает тенденция к суждению, которой я активно следую в течение некоторого времени и чем привносится как бы моментальное личное решение с моей стороны в ее пользу. Но затем, вследствие эффективных притязаний иных возможностей, я увязаю... “Я” как бы проходит полпути к достижению, но не в силах преодолеть весь путь к твердой решимости или убеждению» (Husserl E. Experience and Judgment. Evanston: Northwestern University Press, 1973, p. 303).

Многосубъектность-многоролевость в одном "Я" - предусловие существования вопрошающе-сомневающегося человека, который предстает актером, способным играть различные роли. Эта известная ещё древним грекам истина шаблонна, но надо её помнить философствующему. Вильям Шекспир сформулировал в комедии "Как вам это понравится" (1600) - "Весь мир - театр. В нём женщины, мужчины - все актёры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль".

Француз Ги Дебор в книге "Общество спектакля" (1967) отметил, что благодаря развитию экономики появилось множество социальных ролей и потребляемых объектов, и мир все больше утрачивает непосредственность, оттесняясь в представление. Но Шопенгауэр в книге "Мир как воля и представление" (1818) показал, что именно представление непосредственно, а вот воля непредставима как "вещь в себе" и манифестируется опосредственно, и беды человека не от избытка представления и потребления, а от обезволивания, утраты воли к жизни и борьбе. Высшая же роль человека - жертвоприносителя-хотара, исполнителя Высшей Воли.

Актёр способен как бы перевоплощаться из одной роли в другую, импровизируя при исполнении замыслов Драматурга и Режиссера. О сути Актёра и его ролях в Мировой Мистерии - много текстов, я начинал с постижения откровений великого русского композитора и исполнителя Александра Николаевича Скрябина (1872-1915). Вдохновившись философией индуизма и находясь под впечатлением представлений индуистского Балийского театра в Париже в 1931 году, переосмыслил суть человеческой субъектности и попытался воплотить "универсальное жизнетворчество" через "расщепление" актерского самосознания и сотворение Двойника французский революционер театра Антонен Арто (1896-1948). Бог-Слово (Логос) сопряжен с человеческим "Тотальным Актёром", обладающим теургической мощью жестокости и магическим заклинанием слова и жеста пробуждающим субъектность зрителя вплоть до экзорцизма и воскрешения. Демиург для Арто - это, предвосхищая Деррида, "Речь до слов" (Parole d'avant les mots). Его Двойник схож с Другим в теории интерсубъекности Гуссерля. Его последователи поляк Ежи Гротовский (1933-1999) и Анатолий Васильев в России ныне всемирно-авторитетны. Вышеупомянутая индолог Наталия Исаева - его знаток. Читаем одну из доковидных заметок - Анатолий Васильев и Наталия Исаева представят новое издание знаменитой книги Арто (11 ноября 2018 года):

"Журнал ТЕАТР. публикует отрывок из книги: «Жестокость не является чем-то, что накладывается на мою мысль дополнительно; она всегда там пребывала: мне просто нужно было её осознать. Я употребляю слово «жестокость» в смысле жизненной жажды, космической суровости и неумолимой необходимости, в гностическом смысле жизненного водоворота, пожирающего сумерки, в смысле той муки, без неотвратимой неизбежности которой жизнь не могла бы осуществляться… Сокрытый бог [Le dieu caché], когда он творит, подчиняется жестокой необходимости творения, которая навязана ему самому, он не может не творить, а значит, не может не допускать в самом центре свободно избираемого водоворота добра некого зернышка зла, которое все более и более сокращается, все более и более исчезает. И театр в смысле непрестанного акта творения, цельного магического действия, подчиняется этой необходимости. Пьеса, где не будет этой воли, этой слепой жажды жизни, способной перешагнуть через что угодно, проглядывающей в каждом жесте и в каждом движении, отчасти даже превосходящей само это действие, – такая пьеса останется попросту бесполезной и неудачной».

Из последних текстов о эсхатологически-теургическом предназначении Тотального Актёра назову книгу Вячеслава Геннадьевича Манягина "Один день Дениса Ивановича. Хроники конца света" (Москва: Книжный мир, 2019. - 320 с.), особо глава "Боготрон", однако концепция и готовящееся программное обеспечение Софт-Актёр нашей глобальной информационно-репутационной ИТ-системе ПАНЛОГ (http://panlog.com) нацелена на реализацию-конкретизацию программы многосубъектности. ПАНЛОГ в первом приближении напоминает английскую Книгу Страшного Суда (Domesday Book, 1086), поскольку тоже инвентаризирует-каталогизирует все имеющиеся под рукой недвижимые и движимые объекты сущего, однако будет способен с помощью уже созданных ИТ-средств виртуальных аватар и дополненной реальности и в конце концов Софт-Актёр воскрешать прошлое (включая умерших), воспроизводить зримо-наглядно судьбы объектов во времени. Самое же главное - уже размещенный в Сети ПАНЛОГ является зародышем той Архипрограммы бытия сущего (Бог-Слово), которая через высший акт Богосаможертвоприношения сопрягает Точку Омега Конца с Точкой Алеф Начала (Круг Времени = Вечное Возвращение).

Воскресшие к Судному Дню через панлоговское ПО Софт-Актёр мертвые сортируются Сплотом Правоверных или к аду, или к раю. Для верификации создаваемой сплотниками Архипрограммы бытия сущего, которая до них реализовывалась в прошлом и заново запускается в будущее через Богосаможертвоприношение, необходимо воскресение прошлого и прежде всего умерших людей, приобщившихся за прошедшие с Грехопадения годы к самосознанию-субъектности. Избраннический Сплот сам себя программирует как предназначенный для Царствия Небесного. Каждый избранный сплотник после Богосаможертвоприношения сохраняет "семя" своей индивидуальной субъектности, а Сплот обретает статус демиургического Элохим ("множество высших сил") с многомерной закодированной субъектностью. И человек, созданный по образу и подобию Элохим, несет в себе "семена" этой многомерности. Корреляция или лейбницевская "предустановленная гармония" Элохим-Природа изначальна. Развертываясь во времени, бытие сущего проходит через предусмотренные Архипрограммой точки ввода-вызова-запуска вплоть до срединной точки Грехопадения, когда рождается многомерная субъектность на Земле.

Теперь понятнее, чем "одномерное" субъект-объектное отношение, вроде бы очевидное после Грехопадения, отличается от хайдеггеровского Dasein. Впрочем, об этом много написано, важен более-менее адекватный перевод на русский язык. Da - не просто здесь-тут, а аффирмативно-аффективное Да!, как повелительно в Торе восклицает Элохим - "Да будет свет!" (Брейшит 1:3), причем в духе "аффективного атлетизма" Арто. Sein не упокоительное "бытие", как в синодальном переводе Библии, а отглагольное существительное Быть - и тогда Dasein лучше переводить Да-Быть. Человеческое через Грехопадение своей свободной волей низводит Божественное в себя, становясь Богоравным.

Столкнувшись с недостаточностью "одномерной" субъектности, Гуссерль в растерянности жаловался, что (цитировал выше) "Сейчас “Я” не в ладах с собой, он в инакомыслии с собой, коль скоро он склонен верить то в то, то в это. Затем, эта склонность не просто обозначает аффективный порыв к привлекательным возможностям; скорее, они привлекают меня в их бывании, и я прохаживаюсь то с одной, то с другой, в модусе личного решения, придаю валидность то одной, то другой своим активным занятием позиции, которое, конечно, всякий раз оказывается затруднительным. Это “прохаживание” “Я” мотивировано весом самих возможностей". Гуссерлевское самосомневающееся "Я" "прохаживается" по числовому ряду от позиции-модуса 1 к позиции-модусу 2 и т.д., не заякориваясь. А Хайдеггер, "снимая" эту проблему неодномерной субъектности, проанализировал феномен вопрошания и сущее, способное спрашивать. "Это сущее, которое мы сами всегда суть и которое среди прочего обладает бытийной возможностью спрашивания, мы терминологически схватываем как Dasein" (Бытие и время, с. 7).

Хотя вопрошание и сомнение являются предпосылками всякой субъектности, в том числе "одномерной", Хайдеггер разводит термины Dasein и субъект, чтобы избежать терминологической путаницы. Dasein охватывает-интегрирует все позиции-модусы числового ряда субъектного "Я", в которых запутался Гуссерль, и предстает выше этого "числового ряда" и выражает его "мощность", подобно трансфинитному (Бесконечному) кардинальному числу алеф (ℵ) в теории множеств Кантора (напомним, что алеф - первая буква имени Элохим, "множества высших сил"). Dasein не в ряду, а из ряда вон, вбирая ряд в себя.

Многомерный Dasein не исключает "одномерные" субъект-объектные отношения, но позволяет возвысить Мы над индивидуалистическим Я. В докладе "Время мирообраза" (Die Zeit des Weltbildes, 1938) говорит Хайдеггер о сути субъектного прорыва Нового Времени (Модерна) т о приоритете Мы над Я - "Лишь поскольку - и насколько - человек вообще и по существу стал субъектом, перед ним как следствие неизбежно встает настоятельный вопрос, хочет ли и должен ли человек быть субъектом, - каковым в качестве новоевропейского существа он уже является, - как ограниченное своей прихотью и отпущенное на собственный произвол Я или как общественное Мы, как индивид или как общность, как лицо внутри социума или как рядовой член в организации, как государство и нация и как народ или как общечеловеческий тип новоевропейского человека. Только когда человек уже стал в своем существе субъектом, возникает возможность скатиться к уродству субъективизма в смысле индивидуализма. Но и опять же только там, где человек остается субъектом, имеет смысл усиленная борьба против индивидуализма и за общество как желанный предел всех усилий и всяческой полезности" (Хайдеггер М. Время картины мира // Время и бытие: Статьи и выступления / Перевел с немецкого Бибихин В.В. - Москва: Республика, 1993, с. 51).

Упорядочивая в одном бытийном фокусе-локусе кантовскую, гегелевскую, гуссерлевскую аналитику знания, сознания и самосознания, Хайдеггер через рассмотрение "динамичной" взаимосопряженности Sein и Dasein в их внутримирном бытийствовании Seiende открыл фундаментально-онтологический подступ к измерениям "небесного" Элохим ("множество высших сил") и "земной" человеческой Богоравности. Эти измерения мерцают в "окнах" языка, который, по Хайдеггеру, есть "дом Бытия" ("Sprache ist das Haus des Seins"). В русском языке ключевым значением выделяется корень "мет", сопряженный с исходным глаголожестом (как в театре Арто) "метать". Наш исходный прапредок, научившись метать камень и затем копьё, проявлял прицельность-интенциональность как проблеск прасубъектности и трансцендетирования. Волевой "динамизм" в троице Sein-Dasein-Seiende отсвечивает в терминах, производных от корня "мет", и даже простирается на половой акт, гомологичный деургическому - "метать икру", "кидать /метать/ палку" и т.п. Подробнее см. мой трактат "Постигая Хайдеггера" (2003, с. 68), а также готовящуюся к публикации мою следующую заметку.